Виктор Кротов

Сказки-крошки из книги
"Служба пробуждения"

Деньги личного достоинства
Звезда эстрады Тин Динг приехал на гастроли в Эрсию. На таможне ему поменяли валюту. Глянул Тин на деньги — а там он сам изображён! Оказалось, тут каждому личные деньги печатают. И что же? Выступал Динг с большим успехом, и с каждым концертом его деньги всё дороже становились. Вот что значит твёрдая личная валюта!

Сфинкс и Свинкс
Посреди Египта лежал древний Сфинкс. Со всего мира приезжали к нему люди. Сначала Сфинкс задавал им вопросы, всё хотел с каким-нибудь мудрецом поговорить о жизни. Потом разочаровался и замолк. Но вот оказался в тех местах Свинкс. Лёг напротив Сфинкса и захрюкал. Вся толпа туристов сразу повернулась от Сфинкса к Свинксу. Хоть и не такой великий, зато хрюкает! А Сфинкс вздохнул, крыльями взмахнул и улетел искать место, куда ещё свинксы не добрались. Не любил хрюканья.

Шпоры для Азарта
Жокей Окей очень хотел победить на Всемирных скачках. Но его конь Азарт никогда не приходил первым, даже на родном ипподроме. Тогда раздобыл Окей волшебные шпоры — и стал выигрывать скачку за скачкой. В конце концов и Всемирные скачки выиграл. Только шпоры тут же рассыпались. Они ведь из чистой невозможности были выкованы. Вот и отслужили своё.

Роман с Фирмой
Полюбила Фирма Фиму. Поцеловала его в лоб — и отпечаталась там фирменная печать. А в кармане появился кошелёк с фирменной зарплатой. Стал Фима фирменным. Одеваться стал фир-менно, говорить по-фирменному и вести себя, как Фирма скажет. Потом надоел Фима Фирме. Дунула она на него — и печать со лба исчезла, и кошелёк из кармана. Стал Фима снова человеком. Порадовался, было, но всё-таки стал искать другую фирму, которая бы его полюбила.

Прилавок приманок
Люди шли по улице, а перед ними вдруг прилавок поперёк улицы. Чего только там нет: и еда, и штучки всякие — и всё бесплатно. Радуется народ, хватают что хотят. Один Кимун заметил: кто что схватил, тут же исчезает. Оказывается, от каждой вещи на прилавке куда-то леска тянется. За неё-то людей и утягивают невесть куда. Хотел Кимун сказать всем об этом, да не стал. Обошёл прилавок и дальше отправился. Знал, что от бесплатной приманки никого просто так не отвадишь.

Семейная коллекция
В семье Укумов очень ценили всё, что было в их жизни. И всё-всё хранили. Их квартирка была переполнена исписанными тетрадями, изрисованными альбомами, засушенными букетами, конфетными коробками и много ещё чем. Так и заполнилась до потолка. Укумам приходилось прорывать себе ходы в своей коллекции, и уминать местечко, чтобы поесть или поспать.
Но они были рады жить в своём богатом прошлом, то и дело наталкиваясь в нём друг на друга.

Самоуверенный Бум
бБумб поспорил, что доберётся до неба. Полез на самую высокую гору, да упёрся в скалу. Достал он свою бомбу-апломбу. Бумс! — и взорвал скалу. Лезет дальше. Упёрся в каменный гребень. Бомбой-апломбой — бамс! — и дальше. Так и на вершине оказался. Сел Бумб на бомбу-апломбу, чтобы она его до неба подбросила. Бомс!.. Увы. Почему-то вниз упал, да ещё в самую глубокую яму. “Эх, промахнулся по небу, — подумал Бумб. — Придётся снова лезть. Ладно, бомба-апломба всегда со мной”.

Учебник выбора
Кто любит учиться? Дьянт любил. Как достанет новый учебник, так учится по нему, пока весь не выучит. Столько всего знал, только не знал зачем ему это. Однажды попал он в главную учебную библиотеку. Там тысячи учебников по стенкам стояли. Дьянт аж рот разинул. А библиотекарь говорит: “Бери-ка вон тот учебник, без которого и остальные ни к чему”, — и дал ему “Учебник выбора”. “Ура!” — крикнул Дьянт и стал учиться выбирать учебники, учителей и библиотеки.

Блинный язык
Один парень так грубо с матерью говорил, что она не выдержала и крикнула: “Чтоб у тебя язык отсох!” Язык и отсох. А мать как раз блины жарила. Взяла она блин, вырезала из него язык и пришила сыну. Заговорил тот, а всего-то и может выговорить: “Блин, блин, блин”. Много времени прошло, прежде чем и другие слова стали у него пробиваться.

Городок на остановке
Автобус должен был ходить круглосуточно. Но его не было. Собралась на остановке толпа. Никто не уходил: вдруг автобус приедет. От холода стали костры разводить, а потом и домики рядом строить из чего попало. Выбрали остановочное правительство. Детям школу организовали. Милицию завели, больницу, почту. Жизнь вовсю забурлила. Когда автобус подошёл, никто и внимания не обратил.

Шум против дум
Мать привела сына к врачу и говорит: “Помогите, очень уж он задумчивый стал”. Дал врач ей два шарика, велел сыну в уши вложить. “Эти плеерные шарики, — объяснил, — молодёжную музыку играют и от любой задумчивости отвлекут”. Установила мать шарики на полную громкость — и сыну в уши. Только размер оказался маловат, и шарики глубоко в уши провалились. Не достать. Зато сын вообще думать перестал. Только шарикам подпевал.

Паутина по-научному
Жук Дормидонт захотел научиться плести паутину. Начал паук Пафнутий его учить, а Дормидонт отмахивается, хочет по-научному разобраться. Стал распутывать паутинки, изучать их. Всё разнял, раздёргал — и дом Пафнутия стал падать. Еле удержал его паук. Кричит жуку: “Уходи, дорогой! Ведь ты сейчас и меня начнёшь разбирать. А я несогласен”. Ушёл Дормидонт и думает: “Да, не с паутины надо было начинать, а с Пафнутия. Как же он устроен, с научной точки зрения?..”

Ремонтный взгляд
Ничем от других не отличался Види, пока не открыл у себя ремонтный взгляд. Однажды посмотрел он в каком-то особом настроении на избушку-развалюшку, а она — раз — и стала совсем новенькой! Стал Види любые вещи взглядом ремонтировать. Стал людей лечить. Люди под его взглядом не только здоровыми становились, но и вообще лучше, чем были. Вот только себе Види ничем помочь не мог. Всё ждал, пока другого ремонтного человека встретит.

Вещественный джин
Чистил Туль однажды медный подсвечник. Тот сверкает уже, а Туль всё не унимается. Вдруг из подсвечника дымок пошёл — и обратился в джина, небольшого и бледного. “Ты что, волшебный джин?” — спросил Туль. “Нет, я вещественный. Ведь в каждой вещи джин сидит, вот и я из них”. Оказалось, колдовать этот джин вообще не умел. Зато мог посочувствовать, поговорить по душам. Поэтому Туль часто тёр свой подсвечник до блеска, чтобы пообщаться. Других чудес и не требовал.

Ниоткудашняя песня
Отдыхал Шлёп в горном селе. Утром вышел из дома и услышал чудесную песню на незнакомом языке. Никак не мог понять, где поют. Стал спрашивать: откуда песня? “Ниоткуда, — говорят. — Это ветер такой особый в горах дует. От него внутри песня звучит. У каждого своя, кстати”. “А почему же на незнакомом языке?” — удивляется Шлёп. “Это пока человек себя не понимает. У горожан часто бывает так. Поживёшь здесь — и слова разбирать начнёшь”. Так и оказалось.

Продавец-сотворитель
На вокзальной площади стоял книжный лоток. Заметил Либрум, что никто оттуда без книг не отходит. Смотрит, книги самые пустячные. Но продавец глянул на Либрума, полез под прилавок и достал книгу, о которой тот давно мечтал. И вторую, не хуже, и третью... “Что у вас ещё есть? — не выдержал Либрум и заглянул под прилавок. А там пусто. ”Вообще-то я фокусником работаю, — извиняется продавец. — Вот для каждого покупателя подходящие книги и сотворяю. Хотите ещё одну? Сейчас сделаю".

Искусник неверия
Один парень, Ноун, мог во что угодно не поверить. Да ещё как! Не поверит, что под ним стул, — и тут же грохнется на пол. Перестанет верить в асфальт — и тот у него прямо под ногами испаряется. Постепенно оценили Ноуна. Если от чего избавиться надо, зовут на помощь. Как Ноун глянет, как не поверит в то, что видит, — и оно тут же исчезнет. Но вот однажды он в плохом настроении перестал верить в смысл жизни — и сам исчез. Всё-таки непростое у него было искусство.

Расслабитель и устремитель
К доктору Сальве пришёл изобретатель Тибус. “Мне бы что-то для бодрости,” — просит. Дал Сальве два флакона: с расслабителем и с устремителем. Тибус, конечно, только устремитель принимал. Потом пожаловался, что бодрости хватает, а изобретать не получается почему-то. “Надо расслабитель пить,” — покачал головой Сальве. Стал Тибус один расслабитель пить. Так разленился, что и к Сальве не шёл. Зато всё обдумал, валяясь, и стал пить из обоих флаконов по очереди. И столько всего наизобретал, что ого-го!..

Ценное непонимание
Юк был на редкость непонятлив. Однажды он увидел объявление в газете: “Ищем непонятливых”. Поговорили с ним — и тут же взяли на работу. Дали Юку кабинет прямо рядом с кабинетом директора и велели всех принимать и со всеми беседовать, кто к директору идёт. Если посетитель мог Юку объяснить, зачем ему директор, его записывали на приём. Но таких людей было очень немного. Директор радовался экономии своего времени. А Юк подозревал, что начальство ещё непонятливее его. Поэтому он ещё развивал свою непонятливость — чтобы в случае чего суметь и директора заменить.

Чучела чужаков
В одном краю жили люди с особыми взглядами. Как появится среди них чужой, все на него так смотрят, что он на месте цепенеет и покрывается коркой. Так и застывал чучелом посреди улицы. Хорошо, что были здесь люди и с другими взглядами. Проберутся ночью к чучелу и глядят на него сочувственно, пока корка не спадёт. Встрепенётся оживший чужак — и скорее прочь бежать от спасителей. Он теперь всех местных одинаково боялся.

Мечтательный крем
Не нравилась Тмоту мода на мечтательный крем. Глянешь на человека, им намазанного, — и видишь идеал своей мечты. А какой он там под кремом и не разберёшь. Поэтому Тмот ходил в Клуб нелюбителей МК (то есть мечтательного крема). Но однажды увидел он там девушку своей мечты и возмутился: зачем в клуб мазаных пускают? А девушка тоже рассердилась, подскочила к Тмоту и пальцем по щёке его скребёт. Потом покраснела и давай извиняться. Она тоже думала, что он мазаный, так он ей понравился. Бывает же!

Сгрызенный зуб
Один зуб был глуп. Грыз конфеты и поплатился за это. Хруп! — и где зуб? Нет ничего. Конфеты сгрызли его.

Смесь времён
В Эрсии однажды случилась авария. Что-то стряслось с календарём, и все времена перемешались. Ходят по улицам и пещерные дикари, и рыцари, и будущие астронавты. Кареты грохочут, автомобили гудят, флаеры над крышами кружатся. А в сквере стоит старик и звонко-звонко плачет: “А-а-а!.. Хочу в своё время!..” Его утешают: мол, всё сейчас перемешано, — а он плачет. Наконец выправили календарь. Превратился старик в малыша и полез в песочницу. Он же знал: если как следует поплакать, всего можно добиться.

Гонг событий
В гости к волшебнику Шараму пришёл Вай, охотник за развлечениями. Увидел Вай висящий посреди дома золотой гонг, спрашивает: “Это для сигнала к обеду? Можно звякнуть?” — “Что ты! — отвёл его в сторону Шарам. — Ударишь в этот гонг — обязательно что-то случится. А хорошее или плохое — заранее не угадать”. Восхитился Вай и выпросил гонг себе в подарок. Но не удержался и сразу ударил в него. “Бумс!..” — прогудел гонг. Тут же Вай превратился в Шарама, а Шарам в Вая. “Ай!” — закричал Вай и бросился от гонга, как сумасшедший.

Переподкованная блоха
В одном музее была выставлена английская блоха, которую когда-то левша подковал. И вдруг пропала! Всполошились все, ищут преступника. Потом пришёл молоденький очкарик и принёс блоху обратно. Завели её для проверки, а блоха села, ножку на ножку закинула — и телевизор смотрит, который у неё в одну из подковок вставлен. А в другой подковке — компьютер. “У неё и модем есть, — говорит очкарик. — Если в Интернет нужно выйти, так это через блоху запросто”. Обрадовался директор музея и простил похитителя. Ведь что за музей без Интернета?

Никому не нужный
Пришёл в деревню Лобаново высокий-высокий человек. Ходил по деревне и говорил: “Вот, никому я не нужен”. Его все жалели, помогали кто чем мог, и очень радовались, если он в ответ улыбался. Пробыл он Лобаново неделю, прощаться стал. Ему говорят: “Оставайся. Мы тебе дом поможем построить, хозяйство завести. Ты нам тут вполне даже нужен”. “Спасибо, — сказал высокий, — но мне дальше надо идти. Всем нужно про ненужных людей помнить и заботиться о них”. И пошёл дальше со своей нужной ненужностью.

О, великий страус!
Жили-были, порхали-щебетали две крошечные птички-пичужки. Однажды они увидели падающую звезду. Одна пичужка залюбовалась ею, а другая успела задумать желание: “Хочу быть сильной и большой, даже великой!” И тут же её желание сбылось. Превратилась она в огромного страуса, сильнее и выше которого не было птиц на свете. “Ну, как я выгляжу?” — спросила она подружку. “О, великий страус!” — пискнула та и улетела куда подальше. А страус захлопал крыльями, но взлететь не мог. Пошёл он прочь, и топот его сотрясал землю.

То ли драться, то ли целоваться
Жили рядом попугай Опля и попугайка Ляппа. Влюбились они друг в друга — и стали целоваться. Да только Опля наступил Ляппе на лапку. Рассердилась она и клюнула Оплю. Тот в ответ пихнул её — и она упала. Но так изящно, что не выдержал Опля и поцеловал её. И Ляппа его поцеловала. Но при этом царапнула, и Опля хлопнул её крылом. Ляппа дала ему сдачи — и снова поцеловала. Так они с тех пор всю жизнь и общались.

Молекула среди людей
Одна энергичная молекула вырвалась из своего вещества и оказалась в человеческом обществе. Не растерялась, огляделась и приняла человеческий облик. Почему бы и нет? — подумала она. Люди тоже как молекулы: их много, ходят-бегают повсюду и друг с другом взаимодействуют. Вот и она стала взаимодействовать. Всюду носится, всех со всеми знакомит, всякие общие дела затевает. Обычные люди ей дивятся, а молекула приговаривает: “Надо, надо взаимодействовать, чтобы нормальное вещество получилось”.

Метро в деревне
Один волшебник любил удобную жизнь. Жил он как-то летом в деревеньке Дуду под Блинском и начудесил там метро, чтобы в соседний лес за грибами ездить. Так метро и осталось, причём бесплатное. На нём и сено возили, и удобрения. Специальные вагоны для коров оборудовали — чтобы на пастбище возить. Очень гордились дудучане своим метро, и даже в гости друг к другу старались проехать остановочку.

Указательный президент
Один указательный палец, который привык всем всё указывать, решил жить сам по себе. Подрос как следует, стал одеваться по-человечески, и уже не отличить его от обычного человека. А указывать у него получалось по-прежнему так хорошо, что вскоре выбрали его в президенты. Правда, указов у него было такое множество, что невозможно было за ними уследить. Вот и жили все по своему разумению. Что ещё людям нужно?..

Слякоть Грязюковна
Шёл Шлям ночью по тёмному пустырю — и застрял. Шага сделать не может. Кто-то вроде как гладит его по ногам. Да шёпот хлюпающий: “Это я, Слякоть Грязюковна. Может я и бесформенная, но зато впечатлительная. Ты, Шлям, так мне в душу впечатался, что не могу с тобой расстаться...” Шлям и так и этак выдирается, а она всё к нему липнет. Вырвался наконец, и тут же хлюпанье затихло. Слякоть Грязюковна сильно привязчивой была, но быстро забывчивой.

Служба пробуждения
В Блинске началась эпидемия: люди на ходу засыпали странным сном. Ходили, ели, общались, работали, но при этом всё-таки спали. Организовали блинчане службу пробуждения. Пробудители ходили по улицам и будили спящих. Захотел Ваня в пробудители пойти, а ему говорят: “Сначала просыпателем стать надо. Ведь многих будят, а они снова засыпают. И тех, кто научился не засыпать, значком просыпателя награждают. Так что если ты не просыпатель, какой же из тебя пробудитель?” Почесал Ваня в затылке и стал тренироваться на просыпателя.

Небосвод на палочке
Всё Клук огорчался, что небо не так себя ведёт. Хочется солнышка, а дождь льёт. Хочется прохлады, а лучи жарят. Ну и так далее. Вот Клук и завёл собственный небосвод на палочке. Щёлкнет кнопкой — лампочка загорится. От другой кнопки водичка брызжет. Ну и так далее. Вот жизнь! Сам себе хозяин. А главное, если надоест, можно своё небо сложить и гулять сколько хочешь под самым обычным!..

Чап Чапчев
Чап сам придумал себе такое имя: Чап. И фамилию Чапчев придумал. Так и стал жить. Когда ему что-то было нужно, он это тут же придумывал — и порядок. Такое уж себе свойство придумал Чап Чапчев: придумывать что угодно, даже себя самого. “Попробуйте, — советовал он всем. — Очень полезно. Может, и у вас получится”.

Терпеливая жертва
Злой Клюк поймал мягкого Мляма и намял ему бока. Млям страдал и стонал, а Клюк ещё надавал ему подзатыльников. Млям заохал, а Клюк стал пинать его в разные места. Млям плакал, а Клюк злился и кричал: “Ты что терпишь? А ну дай сдачи!”. Но Млям был для этого слишком мягок, так что Клюк просто лопнул от злости. Вытер Млям слёзы и пошёл дальше.

Старинная стена
Мальчиками Дун и Нуд жили в соседних квартирах. Перед их окнами высилась старинная кирпичная стена. Никто не знал, что за ней. Дун придумывал про неё всякие фантазии, а Нуд говорил, что ничего необычного за ней нет. Потом они расстались — и встретились уже в старости. “А за стеной-то ничего и не было”, — сказал Нуд. “Ну да! — воскликнул Дун. А это что?” И показал на шкаф с книгами, в которых он описал свои давние фантазии, которые прославили его на весь мир.

Бабка с пёсиком
“Эй, бабка, — крикнул парень в телогрейке, — это твой пёсик на мой ботинок написал?” Обернулась хозяйка дворняжки — и оказалась девицей неописуемой красоты. “Я не бабка, а принцесса, — сказала она. — Просто маскируюсь, чтобы не приставали”. Скинул парень телогрейку (она тоже маскировочной была) и оказался принцем в горностаевой куртке. Тут же они влюбились друг в друга. А пёсик превратился в королевского пуделя.

Бык и кнут
Шёл бык на луг. Сам шёл. А Пётр в крик: “Ах, сам? Где кнут?”. Взял кнут. Щёлк! Бык в плач. Он же сам шёл, а тут кнут. Бык хвать кнут — и съел. И на луг. Сам.

Зрители-клоуны
Клоун Пляп был таким неуклюжим! Он вызывал зрителей на манеж, и у каждого получалось лучше, чем у Пляпа, даже у детей. Чего только не выделывали зрители в манеже, а Пляп зазывал туда всё новых и новых. Люди просто падали от смеха друг над другом. И никто не замечал, что в манеже собрались уже все, кроме самого Пляпа. Он один сидел теперь в зрительном зале, хохотал и хлопал толпе клоунов.

Залюбленный Люулю
Нежная девочка Уйа углядела в траве малюсенького Люулю. Хвать его в ладошку и шепчет: “Миленький Люулю, я так тебя люблю!” Люулю пищит, вырывается. Не пускает его Уйа, всё сильнее сжимает, всё горячее шепчет о том, как его любит. Наконец разжала ладошку, а Люулю лежит, совершенно залюбленный. Уйа испугалась, положила Люулю в траву. Отдышался он — и исчез, пока Уйа выглядывала: кого бы ещё полюбить.

Маршрут “туда-сюда”
“Ух, сколько дел! — подумал Ует. — Сходи туда, сбегай сюда. Как же поспеть?” Вышел на улицу, а там автобус, у которого вместо номера маршрута надпись: “туда-сюда”. Ует решил, что это как раз то, что надо. Сел, и автобус помчался. Куда только ни заворачивал! (Только не туда, куда Уету было нужно.) Где только ни побывал! (Только не там, где у него дела были.) Целый день носился, а потом высадил Уета на прежнем месте — и уехал. Махнул Ует на свои дела и пошёл домой.

Петя и Галя
Вылепил Петя снегурочку. Назвал её Галей. Она получилась очень красивой. Петя так полюбил её, что Галя ожила. А когда они поженились, тут же стали ссориться. Однажды Галя даже крикнула: “Хоть бы ты окаменел!” И Петя превратился в статую. Галя очень гордилась им, всем показывала и говорила: “Это мой любимый Петя. Я стала такой, как он хотел, а он — таким, как я пожелала”. “Вот это любовь!” — восхищались люди.

Нарочный молчун
Один очень-очень молодой человек по имени Уэт расхотел разговаривать. Зачем, думает, зря напрягаться. Деньги он молча умел зарабатывать. А тратить — тем более. Вот и перестал говорить. Все на него кивают: “Крутой этот Уэт, слова не вымолвит”. Ему и приятно. Женился молча. Повзрослел молча. Состарился молча. Под конец жизни хотел о чём-то важном сказать, но уже не сумел.

Мастерская роста
Объезжал мэр свой город. Заметил вывеску “Мастерская роста”, зашёл посмотреть. Удивительно! Тут из маленьких алмазов большие растят. Там из игрушечных автомобилей — настоящие. А в одной комнате просто сидят люди и молчат. “Здесь самое главное, — говорит директор. — Внутренний рост идёт”. “А, эти люди волшебные свойства у себя вырабатывают, — догадался мэр. — Чтобы уметь всё остальное выращивать. Из них, наверное, руководители вырастают”. “Нет, — смеётся директор. — Им это не нужно. Никто из них не захочет даже директором стать. Или мэром”.

Непоседик
Заметил шарик для пинг-понга, что похож на яичко. “Надо, — думает, — вылупить из себя кого-нибудь”. И вылупил Непоседика. Мало было Непоседику пинг-понгового стола — и ускакал он куда глаза глядят. Где ни объявится, всем мешает спокойно жить. Допрыгал до одного мудрого отшельника, спрашивает: “Чем бы мне в жизни заняться?” — “Да ты уже при деле, — говорит мудрец. — Ты ведь не даёшь людям жить спокойно. Ты...” Но Непоседика уже и след простыл.

Разумный живот
У одного человека постепенно вырос живот. И сказал этот живот голове: “Давай теперь я буду думать вместо этого твоего мозга. Он меньше меня, да и расти ему некуда. А у меня всё впереди”. Подумала голова в последний раз — и согласилась. Стал живот жизнью человека заведовать. Очень ловко у живота получалось придумать, как деньги на еду заработать, как всякие вкусные кушанья и напитки раздобыть. Хозяин был им очень доволен. И считал, что разумно позволить такому животу расти сколько угодно.

Словобильник и словомильник
Печальный Мним встретил радостного Внима. “Что грустишь?” — спрашивает Вним. “Да вот, завёл мобильник, теперь повсюду всякие настырные звонки достают”. “Значит такая модель у тебя: мобильник-словобильник. А у меня вот словомильник. Что ни звонок — одно удовольствие”. Пошёл Мним в мастерскую, просит перенастроить словобильник в словомильник. Мастер плечами пожимает: “Это вам не только аппарат, а всю жизнь перенастроить надо. Ищите другую мастерскую”. Так Мним и ищет.

Яблоко
Висело на ветке яблоко. Не просто висело: краснело и зрело. Только скучно ему показалось висеть на одном месте. С ветки свалилось, по земле покатилось. Устало катиться, стало к дубу проситься: “Можно у тебя на ветке дозреть?” — “Нет, — говорит дуб. — У меня жёлуди”. У орешника — орехи. У сосны — шишки. Никто не берёт. Так и осталось яблоко недозрелым. Высохло, затвердело, а всё мается — по земле катается.

Делай, что хочешь
Бродил Арник по незнакомым местам и увидел большой дом с надписью “Дом исполнения желаний”. Зашёл туда. Хозяин-старичок спрашивает: “Чего хочешь?” — “Поесть, если можно”. — “Можно, — кивает старичок. — Готовь обед”. “А я не умею”, — сказал Арник. “А ну готовь!” — загрохотал дом всеми стенами. Пришлось готовить. Так дом и заставлял Арника самому делать всё, что хотелось. Потом Арнику захотелось уйти, но теперь он уже знал, как исполняются желания.